В этом браузере сайт может отображаться некорректно. Рекомендуем Вам установить более современный браузер.

Chrome Safari Firefox Opera IE  
Меню
x
 
 
Версия для печати

Мифы о "вечнозеленых" патентах и селективных изобретениях

15 марта 2017

В последнее время в прессе начала активно разрабатываться тема о так называемых «вечнозеленых» патентах и селективных изобретениях, которые преподносятся общественности как некое зло, направленное чуть ли не на вечную патентную монополизацию лекарственных средств. А их производители представляются виновниками недостаточного обеспечения населения необходимыми лекарственными препаратами, препятствующими своими патентами вхождению на рынок производителей дженериков. К тому же рубль колеблется по отношению к западным валютам, по которым устанавливаются закупочные цены на импортные лекарственные средства. Ситуация усугубляется тем, что отечественная промышленность не готова заместить рынок всеми лекарственными средствами отечественного производства, что в принципе невозможно. Вот и ищут в сложившейся ситуации виноватых, пытаясь обвинить существующую в России патентную систему, которая якобы способствует выдаче патентов на лекарственные средства, не отвечающие условиям патентоспособности.

Соответственно выдвигаются весьма доходчивые для населения предложения прекратить выдачу патентов, которые кому-то представляются незаконно выданными. Казалось бы, если патенты не отвечают условиям патентоспособности, подайте возражение в Палату по патентным спорам Роспатента и аннулируйте их. И действительно, многие так и пытаются поступить, только аннулировать патент часто невозможно, так как выдан он в полном соответствии с нормами закона, и, как правило, такое изобретение охраняется не только российским или евразийским патентом, но и патентами многих иностранных государств, например, евразийский патент № 002386 в семействе множества иностранных патентов-аналогов.

Действующий закон не так беззуб, как это иногда преподносят, и ограничение патентной монополии можно осуществить опять же в рамках действующего права согласно ст. 1239 и 1362 ГК РФ, регулирующим предоставление принудительных лицензий. Однако этим путем пока никто в России не пользовался, что, на первый взгляд, и странно, и удивительно. Но если обратиться к менталитету отечественных производителей, а точнее, поставщиков ввозимой иностранной продукции, то ничего неожиданного в их намерениях нет. Им лучше отнять патентное право или лишить его, нежели платить за легальное использование чужого интеллектуального продукта. Конечно, если население действительно нужно обеспечить множеством импортных лекарств, которые не могут быть воспроизведены отечественными предприятиями, осуществляя так часто повторяемое импортозамещение, достаточно ввести в отношении определенных препаратов избирательный принцип разрешенного параллельного импорта, который позволяет ввозить из-за рубежа лекарственные средства установленных групп, уже введенные в торговый оборот за рубежом.

Таким образом, можно ввозить как новые лекарственные средства, уже продаваемые легально за рубежом, так и дженерики, также легитимно изготавливаемые иностранными предприятиями, например, в Индии или Китае. Однако надо отчетливо понимать, что в этом случае будет осуществлено не импортозамещение, а замена одних иностранных поставщиков лекарственных средств другими, тоже иностранными. Какова будет впоследствии устанавливаемая ими цена на лекарственные средства, как говорится, бабушка надвое сказала. На начальном этапе могут цены и снизить, чтобы рынок завоевать, а потом… Но самое главное – население снова будет в зависимости от иностранных, а не от отечественных производителей. И хотя мы далеки от принятия политических решений, дать свои пояснения по обсуждаемым вопросам считаем своим долгом. Будут ли они учтены при принятии правительством конкретных решений, время покажет, но, как говорил одноименный персонаж романа Дж.Лондона, «время-не-ждет».

Миф первый – о якобы неограниченном продлении срока действия патента на лекарственные средства при выдаче так называемых «вечнозеленых» патентов. Из интервью В.И.Семенова:

«Семенов В.И.: Развивается еще одно направление патентования, которое можно назвать «поддержанием вечнозеленого сада» патентов.

Корреспондент: Что вы имеете в виду?

Семенов В.И.: Когда заканчивается срок действия патента на лекарственное средство, правообладатели подают новую заявку, развивающую и дополняющую существующий патент. По большому счету это не изобретение, а лишь некая небольшая модернизация с целью поддержать исключительное право на препарат. Такие патенты специалисты называют «вечнозелеными».

Корреспондент: Подобные заявки имеют шанс на признание?

Семенов В.И.: Да, если они соответствуют формальным условиям и условиям патентоспособности. Допустим, в таблетки добавляется целлюлоза. И в новую заявку добавляется указание ее температуры плавления, уточняется, какая именно должна быть целлюлоза, указывается, что ее присутствие неким образом влияет на свойство препарата, что дает так называемый новый технический результат. Но эта же самая температура плавления является имманентно присущей данному веществу, просто ранее это не оговаривалось особо»1.

Неточность данного высказывания, обусловленная, скорее всего, фривольным форматом интервью, состоит в том, что исключительное право на конкретный препарат не может быть поддержано (сохранено) таким образом, поскольку при прекращении действия патента прекращается и исключительное право именно на этот препарат, что, однако, не является основанием для невыдачи патента на модифицированный препарат, отвечающий всем условиям патентоспособности. Сентенции относительно «небольшой модернизации» лекарственных средств, которая «не изобретение», оставим без комментария, но напомним, что оценка патентоспособности такими эмоциональными критериями нигде законодательно не предусмотрена.

Что касается мнения о том, что новый патент якобы выдается в случаях, когда «…эта же самая температура плавления является имманентно присущей данному веществу, просто ранее это не оговаривалось особо», то с подачей подобных заявок и спекуляцией на ниве имманентных признаков, как правило, балуются не иностранные заявители, и тем более не крупные фармацевтические производители, а отечественные изобретатели. Об этом много раз писали в прессе1. Подобные патенты, хотя и муторно, но не так трудно аннулировать, если, конечно, понимать как, когда и с какой доказательной документацией аргументируется отсутствие новизны3 заявленного изобретения с имманентными признаками.

Мы не знакомы с российскими или евразийскими патентами крупных иностранных производителей лекарственных средств, подающих заявки на получение патентов на изобретения, в которых закамуфлированы имманентные признаки, якобы ранее раскрытые в массово продаваемых и ими же производимых лекарственных средствах. Конечно, полностью исключить мошенничество, а другими словами такие деяния назвать нельзя, в подаче подобных заявок и получении патентов невозможно4. Тем не менее механизмы их аннулирования известны и применяются, но только тогда, когда изобретатели подобных патентных технологий начинают реально шантажировать рынок. Однако мы, можно сказать, уже научились с ними бороться правовыми методами. Но если патент выдан с соблюдением всех условий патентоспособности, и каким бы мелким мы не считали очередное изобретение и не лепили ему ярлыки то «вечнозеленых», то еще какого-нибудь не популярного в народе цвета, аннулировать его на законном основании не удастся, о чем свидетельствует отечественная и зарубежная практика. Иногда к этому вопросу пытаются притянуть так называемых патентных троллей, но мы не будем затрагивать эту тему и вновь рассказывать о принципиальной разнице между американскими и российскими патентными троллями, деятельность которых не имеет ничего общего, достаточно прочитать уже ранее написанное об этом явлении5.

Стратегию «вечнозеленых» патентов, судя по зарубежным публикациям, предложил Даниэль Вазелла, ранее работавший в фармацевтическом концерне «Новартис» («Novartis»), в центре которой, по словам зарубежных корреспондентов, «находится хитрая уловка на грани законности: состав препарата, у которого заканчивается защитный патент, подвергается незначительному изменению, соответственно препарат получает новую формулу, а с ней и новый патент, который сменяет предыдущий с истекшим сроком действия»6.

Обратим внимание на заключительную фразу: «…препарат получает новую формулу, а с ней и новый патент, который сменяет предыдущий с истекшим сроком действия». Строго говоря, никакой замены одного патента на другой нет. Есть ситуация, при которой один (первый) патент больше не действует, но выдается новый (второй) патент, действительно основанный на сущности первого. Однако предоставляемый при этом объем исключительных прав не очерчивается только сущностью первого патента, а включает еще иные конкретные изменения или дополнения признаков в формуле препарата.

Кто-то может считать новые признаки незначительными, кому-то они могут просто не нравиться, так как мешают беззастенчиво использовать чужую разработку. В отношении этих признаков возможны всякие домыслы, но всегда каждое конкретное изобретение нужно анализировать и представлять общественности в реальном, а не в искаженном и упрощенном виде, рассчитывая, что обыватель не поймет всех особенностей патентного права и реального объема исключительного права, предоставляемого по каждому патенту.

Действительно, с позиции химика-фармацевта, патент на вещество – активное начало, как правило, гораздо выше по наукоемкости в сравнении с тем же веществом, но модифицированным под конкретные цели. Однако, если незначительные изменения тем не менее послужили основанием для выдачи нового патента на изобретение, отвечающее всем условиям патентоспособности, последующее суждение о появлении очередного «вечнозеленого» патента ни что иное как дезинформация. Хотя, как показывает практика, попытки аннулирования таких патентов по причине якобы незначительности изменений не приводят к успеху ни у нас, ни за рубежом.

Конечно, идя путем ломки патентного законодательства, принуждая экспертов ужесточить оценку патентоспособности, не вписываясь при этом в действующие нормы, можно временно очистить патентное поле, а что потом? Неужели опять идти по принципу: «Разрушим все до основания, а затем…»? Казалось, опыт должен был чему-то научить. В конце концов кто мешает другим лицам самим готовиться к выпуску собственных лекарственных средств, основанных на патенте, срок действия которого скоро истечет или уже истек? Кто мешает им производить или просто закупать за рубежом и ввозить в Россию лекарственное средство, которое ранее подпадало под действовавший патент (первый), но теперь уже не подпадает в связи с истечением срока его действия?

Никто не может реально помешать, так как этому препятствует патентный закон. Но на практике мы видим, что другие лица желают использовать не формально старое и уже не обремененное патентом лекарственное средство, а хотят пристроиться к производству и сбыту новой его модификации, запатентованной во втором патенте, а самое главное – попытаться легально воспользоваться результатами чужих эксклюзивных клинических испытаний, которые уже провел обладатель патента, прежде чем получил право на фактическое использование (продажу) лекарственного средства в стране. Не секрет, что проведение именно клинических испытаний лекарственного средства требует длительного времени7, исчисляемого многими годами, и больших материальных затрат. В этом кроется вся возня вокруг «вечнозеленых» патентов, и естественно, что в этом случае второй патент мешает легально выйти на рынок и предпринимаются любые меры, способствующие дискредитации нового патента.

Ничего удивительного и нового для нас в этом нет. Российские специалисты и не ожидали, что нашу страну не постигнут патентные войны, но как-то странно, когда, с одной стороны, утверждают, что «вечнозеленый» патент – это то же самое, что было в раннем патенте, а с другой, вместо того, чтобы свободно использовать то же самое из недействующего патента, пытаются дискредитировать новый патент, хотя старый уже не действует и никто не может запретить его свободное использование. Еще раз подчеркнем, что после окончания действия патента никто не может запретить свободное использование ранее запатентованного лекарственного средства, его самого (как такового), не затрагивая новые модификации, раскрываемые в новых патентах. Однако при этом придется проводить собственные длительные и дорогостоящие клинические испытания формально старого лекарственного средства, чего так не хочется.

Миф второй

– о выдаче патентов на селективные изобретения, которые якобы были уже известны, но патенты тем не менее выдаются на основании иных условий патентоспособности. Международный опыт8 однозначно свидетельствует, что селективные изобретения оцениваются по тем же критериям патентоспособности, что и иные. Между тем некоторые специалисты стали продвигать в прессе тезис о том, что если формально термин «селективное изобретение» внесен в нормативный документ только в 1991 г., то до этого его в принципе нельзя было рассматривать как патентоспособное изобретение, поскольку «его не было», хотя взятое в Правилах по изобретениям в скобки словосочетание «селективное изобретение» не меняет самих правил оценки патентоспособности рассматриваемых химических соединений и не определяет их как один из видов веществ, подлежащих иным принципам патентной охраны.

Селективное изобретение относится к химическому соединению (или нескольким соединениям), которые уже принадлежат к известной широкой группе, которая объединяет подобные химические соединения, хотя и является новым как таковое. Известность объединяющей группы, охватывающей значительное число структурно родственных химических соединений, не говорит о том, что в нее не будут входить и вновь создаваемые соединения, имеющие общие, но не тождественные признаки химического соединения.

Другое заблуждение – толкование термина «селективное изобретение» как известного и выбранного из ряда ранее запатентованных альтернативных химических соединений, объединенных в структурную группу, именуемую формулой Маркуша, но проявляющего свойства, ранее не известные для перечисленных известных альтернативных вариантов соединений. Тем самым в различных публикациях создается и распространяется ошибочное мнение о том, что селективное изобретение якобы может не отвечать условию патентоспособности «новизна», но тем не менее при выявлении (установлении) нового свойства этого будет достаточно для признания Роспатентом патентоспособности такого изобретения9.

Однако это не соответствует действительности, и оценка новизны конкретного химического соединения по всей совокупности характеризующих его признаков (структура, наличие конкретных заместителей в определенных положениях и взаимное расположение групп и атомов в молекуле) обязательно предшествует учету нового свойства этого конкретного соединения. Новое свойство, относящееся к техническому результату, служит всего лишь одним из сопутствующих условий признания патентоспособности, но не единственным и самодостаточным.

Рассматриваемое в новой заявке частное (индивидуальное) химическое соединение, хотя и подпадает под общую родовую группу химических соединений, но, тем не менее, должно являться тем частным вариантом, который ранее не был раскрыт в уровне техники, то есть был неизвестен. На это прямо указывают нормативные правовые акты, которыми руководствуется Роспатент10. В этой ситуации действует стандартный для патентного права принцип: известность общего не порочит новизны частного, и так называемое селективное изобретение, если оно соответствует всем условиям патентоспособности (новизна конкретного химического соединения, его соответствие изобретательскому уровню и промышленной применимости), охраняется патентами во всех известных нам странах.

В решении Роспатента, принятом 28 июля 2016 г. по возражению, четвертому по счету, против выдачи патента на изобретение № 2114838 на группу изобретений «Триазольные производные, фармацевтическая композиция и промежуточные продукты», сохраняя данный патент в силе, коллегия Палаты по патентным спорам в части рассматриваемого нами вопроса, подчеркнула следующее.

«Однако, у соединений согласно оспариваемому патенту заместитель Y (Hal) находится в определенном положении, а именно, в соседнем положении с местом присоединения азотсодержащего шестичленного цикла (обозначенного как «Het» в документах [1], [2]) к остальной части соединения формулы (I), тогда как в документах [1], [2] приведены примеры соединений, в которых Het замещен каким-либо заместителем только в положении, соседнем с гетероатомом, а не с местом присоединения Het к остальной части соединения формулы (I). При этом в описании к оспариваемому патенту приведены способы получения соединений, охарактеризованных в независимом пункте 1 и зависимых пунктах 2–10 указанной формулы.

Таким образом, признак, касающийся наличия галогенового заместителя Y в определенном положении соединения формулы (I) не описан в документах [1], [2], где возможность использования азотсодержащего шестичленного цикла, замещенного галогеном, в структуре соединений формулы (I), так же как и способы получения таких соединений, были описаны в общем виде без какой-либо конкретизации в отношении соединений, охарактеризованных в независимом пункте 1 формулы изобретения по оспариваемому патенту.

Необходимо отметить, что сущностью группы изобретений по оспариваемому патенту являются соединения формулы (I), структура которых содержит галогеновый заместитель Y в определенном положении, что обеспечивает технический результат, выраженный в виде неожиданно высокого уровня их фунгицидных свойств (стр. 2, абз. 3 описания к патенту) по сравнению с ближайшими по структуре и известными из документов [1], [2] соединениями.

Коллегия Палаты по патентным спорам пришла к выводу, что в патентных документах [1] и [2] не раскрыты существенные признаки изобретения по независимому пункту 1 формулы по оспариваемому патенту, касающиеся галогенового заместителя Y в положении 5 азотсодержащего шестичленного цикла триазольных производных общей формулы I. Соответственно, в документах [1] и [2] отсутствуют сведения об аналогах, характеризующихся признаками, идентичными всем существенным признакам изобретения по независимому пункту 1 формулы по оспариваемому патенту.

Исходя из изложенного можно констатировать, что в возражении отсутствуют доводы, позволяющие признать соединение по независимому пункту 1 формулы по оспариваемому патенту несоответствующим условию патентоспособности «новизна». Аналогичный вывод можно сделать и в отношении изобретений, охарактеризованных в независимых пунктах 11, 14 формулы по оспариваемому патенту, поскольку данные пункты включают признаки независимого пункта 1 формулы по оспариваемому патенту в полном объеме».

Спор, как и ожидалось, перешел в Суд по интеллектуальным правам, который 21 ноября 2016 г. принял решение по делу СИП-295/2016 об отказе в удовлетворении иска, направленного против решения Роспатента, сохранившего действительность патента. Но наиболее интересно не столько само судебное решение, сколько приведенный в нем один из выводов экспертного заключения, подготовленного по запросу суда Российской академией наук (протокол от 8 ноября 2016 г. № 04-16) членами бюро экспертного совета РАН.

«Вопрос. Охарактеризовано ли в патенте Российской Федерации №2095358; европейской патентной заявке ЕР № 89307920.2, патенте Союза Советских Социалистических Республик № 1836366 хотя бы одно индивидуальное химическое соединение, входящее в группу соединений, охарактеризованных общей формулой 1 в независимом пункте 1 патента Российской Федерации № 2114838, или соединение зависимого пункта 10, или вся группа соединений в целом, в том виде как она охарактеризована в пункте 1 формулы изобретения патента Российской Федерации № 2114838, структурной формулой и/или химическим названием, и/или физико-химическими данными, и/или данными по активности? При ответе на вопросы, поставленные судом с целью правильного рассмотрения настоящего дела, просьба ссылаться на открытые источники информации, опубликованные не позднее даты подачи заявки на изобретение – 02.02.1990.

Ответ. В европейской патентной заявке ЕР № 89307920.2, патенте Российской Федерации № 2095358 и патенте Союза Советских Социалистических Республик № 1836366 формулы изобретения включают соединения, удовлетворяющие общей формуле 1 патента Российской Федерации № 2114838, однако ни одно индивидуальное химическое соединение, удовлетворяющее общей формуле 1 патента РФ № 2114838, в европейской патентной заявке ЕР № 89307920.2, патенте РФ № 2095358 и патенте СССР № 1836366 не охарактеризовано и не включено в список примеров. Ключевым отличием соединений, охарактеризованных в примерах заявки ЕР № 89307920.2, является отсутствие галогенного заместителя в шестичленном гетероцикле, в то время как для соединений патента РФ № 2114838 наличие такого заместителя(-ей) является обязательным и зафиксировано в орто-положении по отношению к основной части молекулы (положение обозначено в общей формуле 1 независимого пункта 1 патента РФ №2114838 буквой Y). В примере 24 патента РФ № 2095358 и примере 10 патента СССР № 1836366 охарактеризовано соединение 3-(6-хлор-4- пиримидинил)- 2-(2,4-дифторфенил)-1- (1Н-1,2,4-триазол-1-ил-бутан)-2-ол, галогенный заместитель в котором находится в положении 6, вследствие чего это соединение не удовлетворяет общей формуле 1 независимого пункта 1 патента РФ № 2114838. Структурные формулы, химические названия, физико-химические характеристики или данные по активности соединений, охарактеризованных в патенте РФ № 2114838, отсутствуют в патентной заявке ЕР № 89307920.2, патенте РФ № 2095358 и патенте СССР № 1836366».

Экспертное заключение РАН еще раз подтверждает, что якобы имеющая место идентичность селективных изобретений ранее известным – это миф, который, как уже было отмечено, раздувается лицами, заинтересованными в безвозмездной экспроприации чужих патентов.

  1. Семенов В.И. Вечнозеленые и неоригинальные // Фармацевтический вестник. 2015. № 30.
  2. Джермакян В.Ю. Спекулятивные заявки, зонтичные патенты и последствия обмана патентного ведомства. М.: ИНИЦ Роспатента, 2004.
  3. Мотив более раннего открытого использования изобретения.
  4. Dock S., Cohen B. Complex Applications – A Return to First Principles // IIC International Review of Industrial Property and Copyright Law. 2001. V. 32. № 5. P. 485–606.
  5. Джермакян В.Ю. Появятся ли на российском рынке «патентные тролли»? // Изобретательство. 2006. № 9; Джермакян В.Ю., Кириллов В.В. До свидания, патентный тролль!//Патентный поверенный. 2013. № 5.
  6. Кюнци Р. Двуликий Янус швейцарской экономики // http://www.swissinfo.ch/rus/business/34996064
  7. Это явилось основанием введения так называемого института продления действия патента, предусмотренного в России п. 2 ст. 1363 ГК РФ, в отношении лекарственного средства, пестицида или агрохимиката, для применения которых требуется получение в установленном законом порядке разрешения на применение.
  8. Достаточно прочитать иностранные источники, приведенные в списке литературы.
  9. Михайлов А.В., Сергунина Т.В. Иск о ненарушении исключительных прав для устранения неясности границ исключительных прав патентообладателя и исключения злоупотребления правом (часть II , раздел 5.3.2) // http://ipcmagazine.ru
  10. частности, п. 24.5.2(4) Административного регламента по изобретениям предусматривал, что «химическое соединение, подпадающее под общую структурную формулу группы известных соединений, признается новым, если оно не раскрыто как таковое и отсутствуют какие-либо сведения относительно исходных соединений, способа его получения или его свойств». Аналогично, п. 70 новых Правил 2016 г. предусматривает, что «химическое соединение, подпадающее под общую структурную формулу группы известных соединений, или композиция на его основе признаются соответствующими условию новизны, если химическое соединение как таковое неизвестно из уровня техники и отсутствуют сведения относительно исходных соединений, способа его получения и его свойств, ставшие общедоступными в мире до даты приоритета изобретения».

Список литературы

  1. Агуреев А.П. Особенности защиты группы новых химических соединений с использованием «структуры Маркуша»//Проблемы промышленной собственности. 1998. № 9.
  2. Джермакян В.Ю. Появятся ли на российском рынке «патентные тролли»? // Изобретательство. 2006. № 9.
  3. Джермакян В.Ю. Спекулятивные заявки, зонтичные патенты и последствия обмана патентного ведомства. М.: ИНИЦ Роспатента, 2004.
  4. Джермакян В.Ю., Кириллов В.В. До свидания, патентный тролль! // Патентный поверенный. 2013. № 5.
  5. Корчагин А.Д., Джермакян В.Ю., Сабода Л.В. и др. Охрана химических и лечебных веществ как объектов изобретений в России, М., ИНИЦ Роспатента, 1994.
  6. Кюнци Р. Двуликий Янус швейцарской экономики // http://www.swissinfo.ch/rus/business/34996064
  7. Лубяко Е.Н., Кашинцева В.В., Уткина Е.А. Патентование комбинаторных библиотек. М.: ИНИЦ Роспатента, 2002.
  8. Лубяко Е.Н., Полякова А.А., Уткина Е.А., Джермакян В.Ю. Особенности определения патентоспособности изобретений, относящихся к органическим соединениям. М.: ИНИЦ Роспатента, 2004.
  9. Михайлов А.В., Сергунина Т.В. Иск о ненарушении исключительных прав для устранения неясности границ исключительных прав патентообладателя и исключения злоупотребления правом (часть II, раздел 5.3.2) // http://ipcmagazine.ru/
  10. «Селективное» изобретение: самостоятельный вид или заимствованное условное обозначение изобретений, создаваемых научным методом селекции? // http://ipcmagazine.ru/
  11. Семенов В.И. Вечнозеленые и неоригинальные // Фармацевтический вестник. 2015. № 30.
  12. Устинова Е.А., Челышева О.В. О широких (родовых) формулах на химические соединения в зарубежной и отечественной практике//Патентная информация. 1995. № 3.
  13. Челышева О.В. Патенты на химические соединения: объем прав и их нарушение. М.: Инфра-М, 1996.
  14. Dock S., Cohen B. Complex Applications – A Return to First Principles//IIC International Review of Industrial Property and Copyright Law. 2001. V. 32. № 5.
  15. Examination Guidelines for Patent Applications relating to Biotechnological Inventions in the Intellectual Property Officе, Concept House Cardiff Road, Newport NP10 8QQ, UK, 2016 // https://www.gov.uk/government/uploads/system/uploads/attachment_data/file/512614/Guidelines-for-Patent-Applications-Biotech.pdf
  16. Guidelines for Examination EPO, Part G – Patentability, Chapter VI – Novelty, 8. Selection inventions, 2015 // http://www.epo.org/law-practice/legal-texts/html/guidelines/e/g_vi_8.htm
  17. Manual of Patent Practice, UK, Section 2: Novelty, Section 2.18 Selection Inventions, last updated April 2016.
  18. Patentgasetz mit Europaischemmen Patentubereinkommen, Carl Heymanns Verlag 2014, Art 52 EPU, p.207, §19. 9. Auswahlerfidung (Selection Invention).
  19. Samantha Barcellos Salim, Selection invention in the pharmaceutical area: an overview of the legal opinions Brazillian PTO and anvisa have on the issue, República do Chile, 2015 // http://www.daniel.adv.br/eng/articlesPublications/samanthaSalim/SELECTION_INVENTION_IN_THE_PHARMACEUTICAL_AREA.pdf
  20. Selection Inventions – the Inventive Step Requirement, other Patentability Criteria and Scope of Protection, Question Q209, National Group: Spanish Group, AIPPI, 27th February, 2009 // http://aippi.org/download/commitees/209/GR209spain.pdf

Поделиться:
Вернуться назад